Эразм Иванович Стогов, дед поэтессы Ахматовой, заведовал каторжниками. Ну, не всю жизнь, но был такой период в биографии. И рассказывает, значит. Унтер-офицер из сосланных в Иркутске убил девушку. Просто так, незнакомую. Стали разбираться. И тут унтер раскололся.
"Люди, сделавшие уголовное преступление, граждански казненные – благоденствуют, а я, честный солдат – страдаю. Каторжный выходит на работу в полушубке, в теплой меховой шапке, в теплых рукавицах, в теплых штанах и сапогах, а я, честный солдат, приставленный смотреть за ними: в холодной шинели, в холодном кивере, в полной форме, с ружьем – бью целый день нога об ногу холодными сапогами. Варнак (каторжный) приходит в свою казарму, ему дают щи с говядиной, кашу, он ложится на постель с одеялом и подушкой. Я, солдат, прихожу в казарму и ем пустые щи или пустую кашицу, я должен чистить ружье и всю амуницию, ложусь на голые нары и одеваюсь той же холодной шинелью".
И так далее. Ударился, в общем, в рефлексию. Развел достоевщину. В результате, чтобы уничтожить несправедливость, убил подвернувшуюся под руку девицу. Чтобы перейти в более лучшее каторжное состояние.
Дошла эта история до царя. Опять начали разбираться. Выяснилось, что министр Канкрин, в ведении которого были горные заводы и, соответственно, работающие там каторжники, как человек неглупый, понимал, что сытый работает лучше. Устроил каторжный быт по-человечески.
И что вы думаете.
Александр I рассудил следующим образом.
"Государь, получа донесение от Лавинского, собрал министров и дал им на рассуждение ненормальное положение солдата с положением каторжного. Положено было немедля уничтожить все улучшения для каторжных, чтό и было исполнено. Преступления каторжных увеличились, но и желания солдат быть каторжными – прекратились".
1832 год
