Тогда, в 1970-е годы, не было слова «культовый». Разве что в смысле «культовые здания и сооружения», чтоб лишний раз не говорить «церкви», поскольку тогда боролись с религией. А в смысле культовый писатель или там режиссер — чего не было, того не было. Тем более — культовый философ.
Но вот философ Тариэл Валентинович Кутателадзе был и вправду культовый. Хотя он печатался редко, выступал публично не чаще раза в месяц, но все его цитировали и обсуждали.
Передавали мудрость, как говорится, из уст в уста. Просто как в Афинах в золотой век философии.
Разумеется, «все» — это столичная интеллигенция. Гуманитарная прежде всего, но и техническая тоже, доктора наук и отдельные академики. Потому что простым людям что утонченный мыслитель и эрудит Кутателадзе, что махровые Спиркин с Афанасьевым (институтский и школьный курс философии; забыли? и правильно!) — были одинаково до фени.
Но Тариэл Валентинович был славен. На его лекции сбегалась вся Москва (ну то есть человек двести самых умных), а попасть на его семинар было невыразимым счастьем и удачей. Тем более что он лекции читал и семинары вел в странных помещениях. Например, в крохотном конференц-зале НИИ экономики труда в машиностроении. Или на дому у своего друга и бывшего одноклассника, секретного атомного академика, которому еще Сталин подарил квартиру с гостиной в сорок пять квадратных метров. Академик все время жил в секретном городе Вьюжный-8 и велел домработнице выдавать Тариэлу Валентиновичу ключи по первому требованию. Но как ни велика была шикарная гостиная, больше тридцати человек туда не вмещалось.
Вот.
Слава его росла и постепенно выплеснулась за пределы московской интеллигенции и потихонечку поползла по стране и доползла до Воронежа.
Там жила одна молодая учительница. Старших классов.
И вот однажды — ну что я буду рассказывать ее духовную биографию, как она сначала стремилась выскочить мыслью за пределы «трех источников и трех составных частей марксизма», за границы, очерченные уже упомянутыми Афанасьевым и Спиркиным. Как она читала тоненькие сборники под названием «Критика современной буржуазной философии» — едва ли не единственный источник, откуда можно было узнать о Сартре и Камю, Ясперсе и Хайдеггере, Маркузе и Адорно… Как она, наконец, прочитала брошюру Тариэла Валентиновича «Кольцо значений в спирали смысла. Опыт марксистской семасиологии» — и, как ей показалось, поняла все или почти все про бытие и сознание, про вещь и знак, про дисгруэнтность и трансфигуративность.
Вы, конечно, понимаете, что слово «марксистский» в подзаголовке книги — равно как и обращения к Марксу в ее тексте — стояло почти исключительно из цензурных соображений.
Учительница из Воронежа это тоже прекрасно понимала.
Она вообще все понимала.
Однако у нее оставался один, всего один вопрос: «что такое философия и зачем она вообще». Чем она отличается, скажем, от психологии и логики, включая основания математики. От социологии и истории. А также от лингвистики и искусствознания.
И вот однажды она приехала в Москву, зная, что 15 июня, в час дня, по адресу Второй Железобетонный проезд, дом 17, строение 22, Тариэл Валентинович будет читать лекцию.
Ну что я буду рассказывать, как она, приехав заранее, долго кружила посреди промышленных бетонных кубов и наконец нашла здание этого чертова НИИ — да и то нашла потому, что мимо нее пять раз проехали модные «Жигули» — и все в одном направлении.
Что я буду рассказывать, как на вахте ее не было в списках, как она что-то врала вахтеру, как ее все-таки пропустили, и она вбежала в зал в последнюю секунду, когда Тариэл Валентинович уже стоял перед плотно набитой аудиторией.
Видя, что свободных стульев нету, она уже приготовилась слушать стоя, как еще пара десятков человек, что теснились по стенам — но вдруг Тариэл Валентинович, приспустив большие роговые очки на свой красивый крупный нос, уставился на нее и сказал:
— Простите, как ваше имя-отчество?
— Александра Александровна, — сказала она, понимая, что он ее то ли с кем-то спутал, то ли хочет выставить вон.
— Проходите сюда, Александра Александровна, — он пальцем показал на первый ряд. — Здесь есть свободное местечко.
Обмирая, она прошла в первый ряд и села прямо перед ним.
После лекции он спросил, есть ли вопросы.
Она по-школьному подняла руку:
— Что такое философия? И зачем она нужна, когда есть психология, логика, включая основания математики, а также социология, история, лингвистика и искусствознание?
Все кругом зашумели и, кажется, засмеялись.
Тариэл Валентинович пристально, даже слишком пристально оглядел Александру Александровну, простую молодую учительницу из Воронежа. Внимательно рассмотрел ее скромное платье, смешную брошку, заношенные туфельки и серые в стрелках чулки. Сумочку с латунной застежкой, блокнот и шариковую ручку за тридцать пять копеек.
Он нахмурился, снял очки и строго сказал:
— Лекция окончена. Всем спасибо за внимание.
Все стали уходить, громко двигая стулья.
— А вы, Александра Александровна, останьтесь. Я вам постараюсь объяснить, что такое философия. Вкратце, но внятно. Паспорт у вас с собой?
Она кивнула.
— Кстати, который час?
— Половина третьего… — она ничего не понимала.
— Успеем. Должны успеть.
Он на такси отвез ее на квартиру к тому атомному академику. Позвонил ему прямо в секретный город Вьюжный-8, а академик тут же позвонил знакомому генералу милиции. А потом — в Моссовет, в управление кооперативного хозяйства. Через два часа у учительницы из Воронежа в паспорте стоял штамп о московской прописке в новой кооперативной квартире, которую ей купил Тариэл Валентинович на свои деньги. Потом он отвез ее в автоцентр на Варшавке и без очереди купил ей автомобиль «Жигули» самой новой и модной, третьей модели. Сам сел за руль, и они поехали в магазин «Березка», где Тариэл Валентинович одел ее с головы до ног, причем не только на лето, но и на зиму, и на деми-сезон.
С коробками и свертками они приехали к ней в новенькую почти пустую квартиру — только диван, холодильник и телефонный аппарат появились откуда ни возьмись.
— Завтра с утра идите и запишитесь на автокурсы, — сказал он. — А потом во второй половине дня я позвоню.
Приложил два пальца к шляпе — он все время в шляпе был — и ушел, положив на холодильник маленький газетный сверток.
Там была толстая пачка денег. Красные десятки, фиолетовые четвертаки и зеленые полтинники. Она даже испугалась считать.
На следующий день, снова — как странно! — ровно в половине третьего он позвонил.
— Ну как, осваиваетесь? — спросил он. — Холодильник набили? Белье постельное купили? Мебель присмотрели?
У него был веселый и слегка взбудораженный голос.
Она не отвечала.
— Эй! Где вы там? — засмеялся он. — Что вы молчите?
— Тариэл Валентинович, — сказала она. — Но все-таки. Что такое философия?
— Вот это и есть философия! — ответил он. — Все, что с вами было, что с вами случилось, что с вами дальше будет — это все она. Великое и бесцельное «вдруг». Это несводимо к логике, психологии и так далее. Разве непонятно?
— Вы… Вы когда приедете? — едва выдавила она.
Он засмеялся:
— Я звоню из аэропорта. Улетаю.
— Далеко ли? — спросила она даже с некоторым облегчением.
— Вы не поверите, в Иран. К сыну. Навсегда.
И повесил трубку.
автор Денис Драгунский
