Продолжаю свой рассказ о победоносном советском иммунитете и о том, как я его заработал в честном бою с действительностью. В первой части речь шла о коммунальной квартире, генетической лаборатории советского народа.
Часть 2.
Впервые я закурил в возрасте 8 лет. Моё грехопадение произошло после уроков, когда седой аксакал из следующего, 4-го класса милостиво протянул мне обслюнявленный окурок.
-Две затяжки, потом вернёшь. — предупредил он.
Я сделал два быстрых вдоха, закашлялся и с радостью отдал остаток сигареты. Курить мне не понравилось, но, поскольку все вокруг поголовно дымили, я смирился с судьбой и постепенно втянулся. Купить сигареты в киоске было проблематично: детям их не продавали, да и денег у нас не было, поэтому приходилось искать "бычки" и их докуривать. В особо удачные дни мы собирали урожай недокуренных сигар — кубинская табачная промышленность бесперебойно снабжала СССР своей продукцией. Не знаю почему, но скрутки табачных листьев, придуманные еще испанскими конкистадорами, у меня ассоциировались с достатком и роскошью, хотя хуже курева мне не попадалось. Сигары — горькие, вонючие и настолько крепкие, что лёгкие сгорали и осыпались.
Со временем я полюбил ядовитые палочки и настолько к ним привык, что мог осилить 3 сигаретных пачки в день. Мне понадобилось слечь с воспалением лёгких, чтобы бросить курить. Но я о другом: я до сих пор не понимаю, почему мы ни разу не подхватили инфекцию, ведь кто знает, в каких изъязвлённых губах побывали те самые окурки.
Это была мелочь по сравнению с московскими автоматами с газировкой. Среди мальчишек ходила байка, что во времена Международного Фестиваля молодежи 1957 года приезжие африканцы мыли гениталии в стаканах — наливали туда газированную воду по цене 1 копейка, потом опускали (как бы помягче выразиться?) свои тестикулы и полоскали. Эти автоматы пользовались огромной популярностью — хорошо помню очереди, которые тянулись к ним в летние жаркие дни. Прикол заключался в том, что страждущих было много, а стаканов — раз два и обчелся. Предполагалось, что покупатели сами должны были заботиться о чистоте гранённого сосуда. Для этого его надо было изнутри обдать фонтанчиком воды. Как правило, механизм не работал из-за засора. Или напор был слабым. Или в омывателе плавал мусор, поэтому мысли о гигиене пропадали сами собой. Но ничего, пили и так, даже если на стакане еще виднелись следы женской помады — я, например, не боялся. Пальцем сотрешь — и в бой. И ведь эпидемий не было, а я ни разу не подхватил ни расстройство желудка, ни герпис на губах. Уже потом, во взрослые годы я прочел, что грязный стакан с чужими слюнями мог подарить стоматит, ротавирус, стафилокок и, самое страшное, туберкулёз. Но, к счастью, не подарил.
"Во времена СССР не было пластиковых стаканчиков, но даже последние алкаши всегда возвращали граненый стакан в аппарат для газировки" — это не анекдот, а историческая правда.
Как известно, в России умеренно континентальный климат. Во времена моей молодости тепло было только летом, а зимой приходил мороз и начинал сыпаться снег. Если я возвращался с прогулки мокрый и замёрзший, а на следующий день у меня поднималась температура, отец сначала влеплял мне затрещину, и только потом мама кипятила ведро с водой. Когда кипяток немного остывал, я опускал в него ноги. После этого мне давали аспирин и кружку молока с мёдом. На этом лечение заканчивалось.
Для профилактики я пил чайный гриб — наверное, в каждой советской семье в трехлитровой банке жило это странное существо, похожее на медузу. Каждый раз, когда мне наливали результат её жизнедеятельности — кисловатую жидкость, на меня накатывала тошнота, но быстро проходила. Чайный гриб — антибиотик, убивающий вредные микробы. При этом вкусный.
(Флэшбэк на много лет вперёд).
Я с одним знакомым бельгийцем поехал в Тверскую область — он просил показать аутентичную российскую деревню, не тронутую цивилизацией. Мы искупались в Западной Двине и загорали на берегу.
-Иван, кто это такой большой летает? — спросил он меня, показывая на слепня. — Я ни разу не видел.
-Это слепень, taon по-французски.
-А он больно кусается?
-Больно, но терпеть можно.
-Точно?
-Ну конечно! Не бойся. Ты знаешь, у них жалят только самки, как комары, а самцы — безобидные, питаются нектаром. Мы, мужики, добрые.
В этот момент бельгиец издал страшный рёв, вскочил и убежал в избу. На его спине висела ещё парочка слепней. Наружу он не выходил до самого отъезда. Голодный слепень, привлечённый нежным европейским деликатесом, укусил таки приезжего. На него потом было страшно смотреть — на месте укуса появился отёк, поднялась температура, мой приятель непрерывно чесался. Я не стал его расстраивать, что меня тоже покусали, но я не пострадал, как он, потому что мой организм привык к этим кровососам. По дороге в Москву несчастный житель Бельгийского королевства неподвижно лежал на заднем сиденье и иногда постанывал. Вечером я вернул его к жизни традиционным русским способом — водкой.
To be continued
