В Бостоне проходила конференция эмигрантских писателей. Живущая там вместе с мамой -- влюбленной в литературу начитанной интеллигентной ленинградкой -- писательница и журналистка Людмила Штерн пригласила на обед приехавшего из Парижа Виктора Некрасова. Некрасов согласился и попросил С. Довлатова составить ему компанию. Это рассказ Сергея, ничего не прибавлено и ничего не выброшено.
Сели за стол. Некрасов налил себе и Довлатову по полстакана водки. Выпили за здоровье мамы.
Мама: -- Виктор Платонович, вы знаете французский язык?
Некрасов: -- Очень хорошо. Я в детстве учил французский и долгое время жил у тети в Париже.
Снова налил полстакана себе и Сергею. Выпили за писателей, живущих в эмиграции.
Мама: -- Скажите, а у вас бывает ностальгия, тоскуете ли вы по России?
Некрасов: -- По разному бывает. С одной стороны, мне повезло, я живу в одном из величайших городов мира, рядом Лувр, Версаль, Собор Парижской Богоматери... С другой -- я человек русской культуры, и, конечно, порой мне ее не хватает.
Налил. Выпили за великую русскую культуру.
Мама: -- А с кем вы общаетесь в Париже?
Некрасов: -- Я дружен с Пикассо, Ильей Эренбургом, Сартром. Также встречаюсь с Азнавуром, Морисом Шевалье и с другими молодыми талантливыми людьми.
Разлил и, уже без всякого тоста, влил в топку одним глотком.
Мама: -- Виктор Платонович, а кто ваш любимый писатель?
Некрасов (к Довлатову): -- Сережа, хорошо идет. Разливайте.
И к маме: -- Их несколько -- Дидро, Жан Жак Руссо и Достоевский.
Опять без тоста заглотнул еще полстакана.
Мама: -- Виктор Платонович, вам можно позавидовать. Вы живете в городе такой культуры, занимаетесь любимым делом,встречаетесь с интересными людьми...
Некрасов, никому не наливая, сам врезал очередные полстакана.
Помолчал.
-- Знаете, мамаша, Париж, Лувр, Достоевский -- это все хуйня.
Вот под Сталинградом, помню: сидим в окопе. Ни хуя не жравши, мороз -- минус тридцать, жопа к земле на хуй примерзла, а немец из всех пушек как въебачит, и думаешь -- все, пиздец! И скорей бы уж, думаешь, пиздец, нахуй такая жизнь всралась!
Людмила Штерн, в ужасе:
-- Виктор Платонович, здесь же мама!
-- Да маму я вообще ебать хотел!
Мама радостно-удивленно посмотрела на Некрасова и нежно промолвила:
-- Да-а...?
Александр Крачковский
