Пивная лихорадка у ростовских "чепков"

Пивные передвижки просуществовали недолго — появились так называемые "чепки", будки, из которых пиво продавалось на вынос. Хорошо помню такое заведение на Кировском, на углу сквера, и дощатый настил, где можно было осушить кружку–другую. У каждого "чепка" крутились типы с очень выразительными физиономиями... "Чепки" стояли обычно у остановок трамвая на улице Горького, на Красноармейской, далее — везде... Нужно было пасти свой чепок. Так, на улице Суворова, где сейчас высятся многоэтажки, хозяин зажигал лампочку — открыто, мол, валите сюда! И руки в ноги, или ноги в руки (уже подзабыл, как правильно). Один мой товарищ жил в высотке на Пушкинской и с балкона своего 13–го этажа мог контролировать сразу пять чепков. К 70–м у многих в квартирах появились холодильники, телевизоры (хотя, чтобы их купить, нужно было записаться в специальную очередь и ждать больше года). Стало модным выезжать с родственниками или с друзьями на пикники. А шашлыки без пива — деньги на ветер! Бочковое пиво обычно наливали в трехлитровые банки. Но как–то я видел на левом берегу Дона, на Чемордачке, как накачивали пенным напитком несколько 50–литровых емкостей. На свадьбу, наверное...
Вот тогда по–настоящему и возникла пивная проблема. Она выросла, как на пивных дрожжах. Особенно в утренние часы выходных дней, когда трудовой и прочий люд собирался уезжать из города на природу. К «чепкам», в которые завезли пиво, выстраивались длиннющие очереди. Чтобы купить вожделенный напиток, нужно было простоять два–три часа! Я жил тогда в районе Комсомольской площади и, бывало, обходил с приятелем до десяти «чепков». А раз уж стояли в очереди так долго, то и брать надо было литров десять: для психологического успокоения души и тела. Наша легкая промышленность стала выпускать по этому случаю 1О–литровые емкости. Они были у каждого уважающего себя мужика. А так как я себя тоже вроде бы уважал, у меня было даже два таких бaллона. На всякий случай.

Сколько историй можно рассказать о приключениях в этих очередях! О разбитых по неловкому движению стеклянных банках, о закрытии окошечка чепка перед носом! Вот, помню, был случай. Поднимаемся мы с приятелем (а увалень он был еще тот) по лестнице к нему домой на улице Ленина, на 5–й этаж. Друг в авоське две стеклянные трехлитровки тащит. Идет, покачивая сеткой. И на последнем пролете — чик донышками по бетонной ступеньке! Как там говорится в народных сказках? По усам текло, а в рот не попало! Да что там — даже по усам не протекло...
[...]
Я объехал всю Европу, и где только мне не приходилось пить пиво! И в Лейпциге из бочки, которую привозили крупные мохноногие лошади на центральную площадь. И в Дрездене, на берегу Одера, с боквурстами (маленькими колбасками) со сладкой немецкой горчицей. Ах! В Вене я видел киоск, в котором продавали пиво многих стран мира, даже африканское. Жаль только, нашего, российского, там не было. Что ни говорите, не любит нас Европа, не любит... А еще у меня было удивительное знакомство, о котором мой случайный знакомый, австриец, сказал: "Ангел пролетел, и мы встретились". Мы гуляли с женой Еленой по центру Вены, и вдруг, услышав русскую речь, к нам подошел пожилой мужчина. Разговорились. Он повел нас в пивной бар, куда не водят наших туристов. Скорее всего, не знают о нем и экскурсоводы. Он находится очень глубоко под землей и работает с тех пор, как из Вены вытеснили турок... Но что это я "сбился" на заграницу? Лучшее пиво я пил все–таки в России. Один раз — в баре "Золотой петушок" в Сочи, где только что сваренный напиток поступал в кран, минуя нежелательные переливания из емкости в емкость. А второй — в Ростове. Тогда только что построили чешский завод, и на нем работали чехи. Меня угостили тогда парой кружек — я готовил о заводе репортаж. Но нет, лучше даже не вспоминать тот сказочный вкус...

P.S. Стиль этого очерка с головой выдает, каким был его автор: человеком очень легким, любившим свой город и свое дело. Сложилось так, что Владислав Вячеславович погиб у некого подобия чепка. Вместе с женой они отправились за продуктами для новоселья. У металлического ларька в центре города профессора сбил "Ленд Крузер", за рулем которого был главный юрист областного правительства. Владислав Смирнов три месяца не дожил до своего семидесятипятилетнего юбилея.