Еще до просмотра я узнал о фильме две вещи:
1. «Край» провалился в российском прокате.
2. Край» претендует на «Оскар».
«Ага-а-а-а!» сказал я и потер руки с предвкушением. Симптомчики-то — знакомые! Не далее как совсем недавно видел я уже такой шедевр. Шедевр назывался «Утомленные Солнцем — 2» и являл собой надежду Никиты Сергеевича Михалкова на международное признание. Фильм тоже номинировался на все подряд и провалился в российском прокате.
Хочется сказать, что два вот этих вот изделия — результат нового качественного витка в мейнстриме российского кинематографа. Собственно сам мейнстрим заключался в том, что касса, которую собирает фильм, то есть — результат трудов — никого не интересует. Потому, что коммерческая успешность фильма оценивается не сборами, а усушкой кинопленки (Вжик-вжик! Вжик-вжик!), утруской реквизита (Вжик-вжик! Вжик-вжик!), экономией на оборотных материалах (Вжик-вжик! Вжик-вжик!) и других действиях с выделенными из государственного бюджета деньгами, о которых те же Чарли Чаплин, Джеймс Камерон и Леонид Быков и не догадывались даже, и в страшном мне они им присниться не могли. Результат оказывается немного предсказуем — смотреть то, что получается в результате такой деятельности совершенно невозможно. Люди и не смотрят. Потом культурная общественность пишет очередное письмо верхам о бедственном положении отечественного кинематографа, запугивают «культурной экспансией Запада» вытаптывающей копытами бездуховности загадочную русскую душу из молодежи и — хоп! Государство покорно отстегивает копеечку.
Нормальный обычный зритель назвал бы это идиотизмом, воровством и кидаловом. Но творческая натура это же творческая натура! И творческая натура переосмысляет порок системы и он превращается... превращается... в жанр! Я пока не знаю точно как называется эта новая ветвь искусства, но полагаю, что не будет большой ошибкой, если временно определить его как «антисоветская бюджетерия». Приняв баг за фичу, а негодный способ исполнения за особый род искусства, творческие натуры начали творить изо всех сил. Поскольку на зрителя Этой Страны все равно никакой надежды, финансовой зависимости от него нет, то мишенью, целевой аудиторией творчества стали дяденьки и тетеньки заседающие в комиссиях различных зарубежных кинофестивалей.
Ну, а поскольку среди европейской интеллигенции спрос на русофобию и антисоветизм всегда был велик, то творцам показалось, что стоит немного почесать этот спрос за ухом, как на них повалятся все самые первые места и самые сверкающие статуэтки. Именно отсюда лунгиновский «Ты всему миру показал, что ад мы несем в себе» и скулящий, как собака, Михалков делающий то, о чем мечтал еще Черчилль — макающий Сталина лицом в торт. Но не тут-то было. Русофобия и антисоветчина дело, конечно, хорошее, но никто не говорил, что за него будут платить так много. Во-первых, свои тоже статуэток хотят, а во-вторых, еще иранцы не ответили за угнетение женщин. А у иранцев — тоже есть газ и нефть, а С-300 и атомной бомбы — нет. Поэтому Оскара будут давать за Иран.
Но до наших творческих натур это пока еще не дошло и они продолжают стараться. В этот раз постарались очень хорошо. Во всяком случае, не хуже чем Михалков. Но есть нюансы. Если Никита Сергеич мог использовать «мигалку» и просто загонять на свой фильм школьников, то у Учителя таковой не оказалось и в кино зрителей нет. То есть, заходя в зал, сразу видишь, что снято как надо, работал настоящий мастер своего дела, интеллигент: в зале можно в футбол играть или сексом заниматься — ни души.
Как это удалось мастеру — автору прекрасного фильма «Прогулка»? Вопрос прямой, тяжелый, но ответим мы на него прямо: это было нелегко.
Во-первых, неукоснительное уважение к российской истории в изложении Николая Карловича Сванидзе. В первых же минутах фильма зрителю сообщают, что всех пленных из немецких лагерей, остарбайтеров и просто жителей оккупированных земель СССР, Сталин после войны загнал в лагеря. То есть продемонстрировано, что если зритель соблазнился и читает книги по истории родной страны, то автор фильма остался верен идеалам и ему по прежнему хватает телевизора и подшивок перестроечного «Огонька». Но это только антураж — неброская деталь призванная охарактеризовать исторический период правления Иосифа Сталина, прозванного за свои зверства Виссарионовичем. Кроме антуража есть еще и сюжет. А сюжет, судари и сударыни — жуткий:
Незадолго перед Войной, по Сибири, где медведи и ГУЛАГ, едет поезд. Поезд везет немецкого железнодорожного инжинера и его семью. На беду ему встречается актер Гармаш переодетый НКВДшником. Гармаш по-русски загадочно и беспричинно бьет инжинера по лицу, а потом, для пущей советскости расстреливает. После лютой расправы в живых остается только немецкая девочка, которая бежит в тайгу и там живет всю войну. После войны ее находит актер Машков с торсом из «300 спартанцев», но одетый как ветеран Войны. Он вывозит девочку в ГУЛАГ к сидящим там советским людям. Люди все время пытаются девочку изнасиловать или побить.
Особенно стоит ответить, что советские люди ведут себя примерно так, как о них рассказывал немецким людям доктор философии Геббельс — то есть как унтерменши: пьют, деруться, травят друг друга собаками, верят во всякую чертовщину. Людей во всей картине двое — немецкая девочка и старый эстонец — узник. Всё.
Естественно, зритель, предков которого и описывает режиссёр, мгновенно проникается чувством благодарности к творческой натуре за то, что ему открыли глаза на правду. Раньше, когда у дедушки (или прадедушки — у кого как) был день рождения, или, к примеру, на 9-е мая, зритель слушал фронтовые рассказы, смотрел на мундир увешанный медалями и верил, что вот они какие — ветераны, вот он какой — русский народ (или не русский — тут опять у кого как) — умный, благородный, очень и очень смелый. А еще добрый. Добрый той самой добротой, которую могут позволить себе только очень сильные люди.
Естественно, душа российского интеллигента не может вынести, когда у соотечественников осталось что-то светлое. Особенно творческие натуры не любят людей добрых потому, что не терпят таких явных доказательств того, что кто-то настолько сильнее его. Поэтому в рамках активной борьбы против фальсификации истории, творческая натура снимает фильмы про то какие были скоты и сволочи предки у зрителя — такие же, как сама творческая натура, а то и намного хуже.
Невозможно не отметить, как режиссерский талант заиграл в реализации эротических сцен. После просмотра такой вот «рашан эротик» европейская интеллигенция вымрет потому, что не сможет дать потомства. Либидо будет убито на годы. Что хотел сказать режиссер тем, что вложил в уста лежащей на спине героини реплику «соси их!»? К чему он стремился? Тайна покрытая мраком. То есть можно конечно подумать, что тут имела место попытка внести реализм, но внесен он был уже сразу вперед ногами. Иначе где подбитый глаз героини сразу после означенной реплики?
По ходу сюжета крепость маразма все усиливается. Советские люди устраивают на немецкую девушку покушения. Они думают, что она — оживший мертвец. Покушениями руководит местный Ван Хельсинг — «чукча». Когда я увидел, что заместитель начальника местного лагеря разговаривает с бюстом Сталина, я понял что мне просто по-человечески нехорошо и нужно сделать перерыв.
Кульминацией фильма служит возвращение в лагерь начальства. Бессмысленного и беспощадного. Начальство тут же начинает расстреливать женщин и детей, а потом уезжает на паровозе. Главный герой гонится за ним. Происходит долгая гонка на паровозах снятая как... как... ну, как бы так сказать, чтобы было без матерщины, но ясно? Как отчет о расходовании средств — скучно и жалобно: «Ну, вы ведь верите, что мы вот в этом месте потратили очень много денег?». Догнав супостата, главный герой с торсом из «300 спартанцев» и головой актера Машкова разбивает об голову начальства паровозный спидометр. Супостат теряет память и уезжает в тайгу на велосипеде.
Главный герой с немкой — на дрезине.
Оригинальные сценарные ходы, художественная правда, потрясающая искренность — в наличии.
Самое главное в этом кино то, что сюжет в нем совершенно не важен. Важен антураж и побочные линии — русские унтерменши, водка, драки и маразм.
Есть только два жанра кино, в которых побочные линии и антураж важнее сюжета:
1. Российское кино снятое для Оскара.
2. Порно.
Даже у индийском кинематографе танцы и песни, хотя и занимают большую часть времени, все же не являются полным заменителем сюжета. В нашем кино антисталинизм, антисоветизм и русофобия заняли место, аналогичное тому, которое занимает в порно половой акт.
И это многое говорит о людях, которые его снимают и для которых оно снимается.
Источник: http://www.rus-obr.ru
